Глава 10 МЕЧЕТИ АИРА

В Иферуане, откуда он родом, Кульне встречается со своей старухой женой. Он счастлив тем, что может подарить ей чай, кусковый сахар, новую ткань, духи и просо. В этот вечер он король здешних мест. Все соседи явились угоститься за его счет. Он и не подозревал, что у него столько друзей!

На обратном пути в Агадез мы останавливаемся в Ассоде, чтобы сосчитать могилы. Их оказалось около пяти тысяч — это немного для такого крупного и древнего населенного пункта. Правда, большинство домов служили продовольственными складами для кочевников. Многие из них были похоронены тахм, где умерли, а не на кладбище Ассоде. Эта деталь, сообщенная мне анастафидетом, показывает, насколько затруднительно в стране туарегов определить численность населения исходя из количества могил на кладбищах. Мои исследования привели меня к выводу о том, что кладбища здесь повсюду, за исключением культурных центров, принадлежат кочевым племенам, перемещающимся по строго ограниченным территориям. Под влиянием зарождающегося ислама появился обычай захоронения мертвых в одном определенном месте, часто освященном погребением какого-нибудь известного марабута. Не говоря уже о том, что практически исчезли такие крупные племена, как инассуфа, итесан и другие, имевшие самые большие кладбища, в последние годы наблюдается тенденция к менее строгому соблюдению древних обычаев.

Кульне повел нас по тропе, проходящей несколько западнее тропы на Тихмиа, чтобы показать нам наскальные рисунки, которые он заметил» прошлым летом при поездке по этим местам с одним иностранцем. Все они невысокого качества, но заслуживают того, чтобы «'впоследствии с них были сняты копии, особенно потому, что находятся в южной части Аира, свидетельствуя тем самым о пребывании здесь людей «периода лошади».

Мы снова в Агадезе; столице Аира. Еще в январе один кузнец, принимавший участие в наших, раскопках в Марандете, сообщил мне об остатках плавильных печей недалеко от местечка Жола, в 180 километрах на юго-юго-запад. Случилось так, что в это же самое время поблизости находился нигерский взвод мехаристов из Агадеза. Капитан Аис-са  любезно  предоставил  в  мое  распоряжение  в  качестве  проводника одного солдата из местных жителей, который должен будет вернуться в свой гарнизон на военном грузовике, прибывшем утром с продовольствием для взвода мехаристов. Мы отправляемся по хорошо нам знакомой тропе, ведущей в Марандет. Сейчас она производит унылое и даже мрачное впечатление: по обе стороны дороги рег с выгоревшим за время жестокой четырехлетней засухи пастбищем усеян трупами быков, ослов и верблюдов. Многие верблюжьи черепа повешены на деревья — таков обычай людей  племени  кель  аир:  благодарность этим  мужественным помощникам  человека  и  пожелание счастливого  пребывания  на  том свете. Остовы разлагаются, отравляя воздух до появления уничтожающих их стервятников и воронов.  Птицы настолько раскормились,  что уже не в состоянии выполнять работу могильщиков; разжирев и отяжелев, они едва-едва могут взлететь. На пути из Марандета в Жолу мы несколько раз поднимаем стекла в машине и прибавляем скорость из-за невыносимого зловония. Иветт Азулэ непрерывно освежает воздух болгарской розовой водой. Этот аромат, смешиваясь с запахом человеческого пота,  образует нечто  странное,  вряд ли снискавшее  бы  себе успех, выпавший на долю духов «Шанель № 5»... За последние годы туареги  уже  потеряли  добрую  треть  поголовья  своего  скота,   и при мысли о том, что же останется у них в этом году, становится как-то тревожно.  Люди смирились.   То, что здесь происходит,  привычно для этой несчастной страны, где каждый, будь то земледелец или скотовод,, зависит от капризов погоды. Недоедают здесь постоянно. Что же касается настоящего голода, то слышали они и о нем, но ведь все в руце божьей! И все повторяют за марабутом: «Мектуб!»  («Так было написано!»).  В  кочевьях,  где' мы  останавливались,  женщинам  с иссохшей грудью  нечем  кормить  грудных  младенцев,  мешки  для  проса  пусты, вечерняя трапеза сводится к нескольким зернам или орехам пальмы-дум.