Глава 7 ИХЕРИР.  1970

Заехав в Ихерир, я получил извещение, что самолет нашего посольства прилетит за нами через неделю, как и было условлено с полковником Ферре. Сахара огромна, сообщение здесь очень плохое, но новости всегда доходят до того, кому они предназначены. Выходим на автомобильную дорогу, и около скал Кель эс-Суфа, которые ее окаймляют, видим  неизвестные  нам  росписи  «периода  полорогих»,  сильно  попорченные недавними граффити. Наше внимание неожиданно привлекает листок белой бумаги, прицепленный к острому камню. Из любопытства останавливаемся и читаем его — это послание предназначено мне и еще раз сообщает о том, когда прибудет самолет. Всегда лучше предупредить два раза... таковы обычаи Сахары! Если бы маршал Сульт действовал подобным образом, то европейская история, возможно, пошла бы по другому пути ^ш.

Илези показался нам унылым, кемпинг заброшенным и неухоженным. Насос, который снабжает водой всю деревню, сломан; четыре дня сидим без воды. Простыни не выстираны, а потому мы предпочитаем спать в своих спальных мешках — все-таки своя грязь приятнее, чем чужая. От всего этого мы даже начинаем жалеть о своих неудобных гротах, где мы так мерзли.

Во время нашего пребывания на плато туареги рассказывали нам о временном озере, которое вроде бы образовалось в предыдущие годы и где теперь, по их словам, лежат тысячи рыбьих скелетов. Используем свободное время и отправляемся туда в сопровождении Икнана. Проплутав некоторое время по местам, порядочно засыпанным песком, Икнан расспрашивает других туарегов и в конце концов выводит нас ко впадине с довольно высокими берегами, приблизительно в восьмидесяти километрах к северо-северо-востоку от Илези. Зрелище просто зловещее. Все дно выемки, имеющей около километра в диаметре, устлано высохшими рыбами с разверстой пастью. Здесь — головы огромных златых сомов, там — головы и хребты усачей, рядом — превратившиеся в мумии нильские окуни, всего более десяти тысяч рыбьих трупов, хрустящих под ногами, когда по ним идешь, — остатки беспрецедентной драмы.

Что же произошло? В 1959—1962 годах над Тассили прошли обильные дожди,  наполнив  уэды до краев  и вызвав  паводки  неслыханной силы. В это время в местности, называемой Марсена, и образовалось озеро, и, по-видимому, уровень воды поддерживался последующими паводками.  Так  или  иначе,  озеро  продолжало  существовать  вплоть до 1967 года. И на несколько лет это место превратилось в уголок саванны— на берегах поселились пепельные цапли, розовые фламинго, журавли, утки-свистуны, зеленошейки, аисты, водяные курочки и прочие. Нефтяники из И-н-Аменаса приезжали сюда охотиться, а иногда и ловить рыбу.  Из подручных  средств,  используя  автомобильные  камеры, строили плоты. Один инженер даже как будто утонул здесь. Если судить по следам уровней высыхания воды, в центре озеро должно было иметь около трех метров глубины. Когда воды стало недостаточно, все дно пришло в движение. Несчастные рыбы кишели в тине, пытаясь зарыться в нее и найти там спасение. Но напрасно. Вскоре все стихло. Тогда явились стервятники, вороны, шакалы и набросились на добычу. В воздухе стояло такое зловоние, что несколько недель люди чувствовали его на десять километров в округе. Туареги никак не воспользовались такой удачей, потому что большинство из них рыоы совсем не ест.

Каким образом всем этим сомам, усачам и окуням в течение столь долгого времени удавалось добывать себе пропитание, ведь они могли рассчитывать только на мусор и насекомых, приносимых паводком? Виднеющиеся на глинистом дне остатки водорослей заставляют предположить, что они питались растительной пищей. Кажется, они здесь хорошо прижились, а наличие многочисленных окуньков длиной всего в несколько сантиметров, таких маленьких, что можно с уверенностью сказать, что они здесь и появились на свет, показывает, что способность размножения у них не была нарушена; для сомов это, кажется, было не так. Правда, самка нильского окуня вынашивает икринки в жаберной полости до их полного созревания и, следовательно, обходится без водяных растений, необходимых другим видам для того, чтобы прикрепить к ним икринки.

Откуда все они взялись? Несомненно, из больших водоемов Ихери-ра, располагавшихся в уэде Имирху, одном из главных, если не главном, стоке всего Тассили; этот уэд и его притоки—левые Тассет и Иде-фнль и правые Зарзауа, Торсет и Тифиламин-та-Меллет — известны тем, что в них еще водится рыба. Для туарегов вовсе не исключительный случай — видеть, как паводки приносят рыбу; но впервые на памяти людей озеро просуществовало так долго, привлекло к себе такое множество водоплавающих птиц и, высыхая, оставило такое число жертв.