Глава 7 ИХЕРИР.  1970

Однако, когда мы встаем утром, нас ждет первый сюрприз: Эль-Кебира нет, и Бухайас говорит мне, что он ушел ночью. Появляется он часов около десяти в совершенно незабываемом виде: на свой широкий саруаль кочевника он натянул военные суконные брюки цвета хаки, перевязав низ веревочками; на нем старая шинель того же происхождения и совершенно драные резиновые башмаки, на шее висит старый бинокль, а за пояс заткнут кинжал... Он останавливается рядом с нами, а на плече у него самая настоящая газель. Мы приветствуем его криками восторга и восхищения. Чтобы отметить его подвиг, завариваем чай, и Эль-Кебир рассказывает.

Выйдя ночью в направлении Ахарена, он на рассвете около маленького «каменного леса» заметил на земле вчерашние следы газели. Пошел по ним и таким образом дошел до грота, куда спряталось животное; оно спало, свернувшись клубком, чтобы согреться. Эль-Кебир снимает бинокль, дабы не зацепиться им и не наделать шума, вынимает «инжал, как кошка, подкрадывается к газели на расстояние вытянутой руки, так, что животное ничего не замечает, бросается на него, вонзает кинжал ему в грудь, а потом перерезает ему горло. Если бы окровавленная газель не лежала перед нашими глазами, я никогда бы не принял всерьез подобный рассказ; однако я знаю, потому что сам был тому свидетелем, что некоторые туареги — прекрасные охотники, несравненные следопыты и способны на совершенно выдающиеся подвиги. Потом мне рассказывали, что это не первая удача Эль-Кебира, да и сам он говорил, что таким образом убил десяток газелей и двух муфлонов. Его брат тоже занимается подобной охотой; он рассказывает, что однажды пришлось иметь дело с муфлоном такой потрясающей силы, что он с ним сражался весь день; в конце концов сумел повалить животное, сжал ногами его туловище и в этом неудобном положении все же перерезал ему горло; при этом охотника залило кровью с головы до ног.

Прекрасная иллюстрация и впечатляющее свидетельство того, как выглядела охота в доисторические времена!

К Бухайасу ходит в гости маленький Мохаммед, мальчик лет двенадцати. Однажды он приносит дамана — маленькое млекопитающее, величиною с сурка, живущее в скалах и питающееся в основном листьями акации; туареги называют его окаокао. Маленький туарег шел по каменистой долине недалеко от Тан-Хадиджи и вдруг заметил двух окаокао — вероятно чету, — которые выискивали на земле растения. Откуда ни возьмись появился лунь, стрелой кинулся на одного окаокао и схватил его. Другое животное, обезумев от страха, забилось под ближайшую скалу совсем рядом с Мохаммедом, который мгновенно скинул с себя свою короткую гандуру, накинул ее на зверька, чтоб его ослепить, и поймал живым. Нам очень хотелось привезти его в зоологический сад Алжира, но было трудно добывать ему листья акации, которые он так любит, и в конце концов, несмотря на все наши предосторожности, он погиб от холода. Это редкое и малоизученное животное, но мне осталось только снять с него шкуру и привезти ее в отдел млекопитающих Музея естественной истории.

Икнан рассказал нам, как несколько лет назад его укусила в руку гадюка и как он выпутался из этой истории. Способ лечения, который он применил, стоит того, чтобы о нем рассказать. Случилось это в то время, когда Р1кнан наполнял бурдюк водой из гельты; гадюка, следов которой на земле не было видно, спрятавшаяся за большими камнями, ужалила его в тот момент, когда он протянул руку, чтобы зачерпнуть воды. Убив напавшее на него пресмыкающееся, — а это у всех жителей Сахары безусловный рефлекс,— он наложил жгут, потом надрезал место укуса, чтобы пустить кровь, и натер рану луком и корнем табаката. Голову гадюки он отделил от туловища, отступив на три пальца, потом отрезал хвост, тоже отступив на три пальца, а среднюю часть зажарил и съел. Через два часа его вырвало, и единственным последствием, которое он почувствовал, было вздутие пахового лимфатического узла. И если этот рецепт сильно смахивает на колдовство, следует все же знать, что кровь гадюки содержит противоядие от ее собственного яда. Может быть, этим и объясняется действенность метода?

Работа подходит к концу. Мы сняли копии со всех росписей в обоих больших гротах Ихерена, а также во всех более мелких скальных навесах. В первый раз мы видели роспись, изображающую человека верхом на осле, и барана, несущего сфероид. С Тассили нам расставаться не жаль, потому что мы очень настрадались от холода. Копии, сделанные моими сотрудниками Пьером Коломбелем и Ивом Мартеном, очень высокого качества и заслуживают всяческих похвал; что касается Аб-делазиза, то он сделал значительные успехи и скоро достигнет хороших результатов.