Американцы и хетты

Мне приказали написать на отдельном листе бумаги полностью фамилию, имя и отчество, профессию и домашний адрес. А ведь они отчетливо напечатаны во всех наших документах, которые лежат перед ними на столе. «Усатый», как я называю про себя этого бесцеремонного молодого человека, еще раз пронзительно взглянул на меня, скривил губы, небрежно попрощался и вышел.

Начальник порта даже не оторвал глаз от стола, усердно выводя букву за буквой. Мне еще предстояло побывать, у санитарных властей, потому что мы должны были получить от них официальный документ о санитарном состоянии «экипажа и корабля».

Больница, где находились санитарные портовые власти, оказалась неожиданно большой. Просто непонятно, как она вместилась в этот маленький город, но объяснимо: Синоп — карантинный порт на турецкой части Черноморского побережья.

Врач великолепно знал английский языки с легкой усмешкой стал записывать в бесконечные формуляры мои ответы о состоянии здоровья эпипажа: когда было последнее заболевание холерой, имелись ли на борту случаи желтой лихорадки, сколько было поймано крыс...

Мимоходом, заполняя формуляры, он расспрашивал меня о яхте, о том, сколько дней мы провели в пути, о Болгарии, о Варне.

На шкафах, на подоконниках, вдоль стены—всюду стояли и висели клетки с птичками. Их было штук пятнадцать—двадцать, разноцветные, с яркими оперениями. Они устроили такой концерт, что нам пришлось говорить довольно громко, чтобы слышать друг друга. Поставив печать на документ, санитарный врач пожал мне руку на прощание, проводил до дверей и пожелал счастливого плавания.

На яхту я возвращался в сопровождении того же служащего порта, которого разбудил в бараке. По пути он меня все утешал:

— Эх, господин, много всяких формальностей имеется... Все равно — что для большого корабля, что для маленькой яхты. Ничего не поделаешь, так надо...

Разглядывая по дороге документы, я вдруг заметил отсутствие акта, удостоверяющего национальность яхты, то есть ее паспорт. Возвращаюсь в кабинет начальника порта. Ко мне неожиданно пристраивается русоволосый полный мужчина в очках с толстыми стеклами, со вкусом одетый. Улыбаясь, на сносном русском языке он предложил мне свои услуги в качестве переводчика, так как знает, что у меня были определенные затруднения. Сам он работает учителем французского языка в местной школе и охотно оказал бы мне помощь. «Ну и ладно,— думаю про себя,— наконец-то хоть отдохну, да и быстрее покончим с их бюрократизмом».

Понимая, что мой добровольный помощник с трудом подыскивает русские слова, я начал говорить с ним по-французски... Сквозь толстые стекла очков он удивленно смотрел на меня, помолчал и снова стал говорить по-русски. Я выждал момент и опять бросил реплику по-французски. Результат тот же. Ясно, никакой он не учитель.

В канцелярии начальника порта я попросил «переводчика» объяснить, что среди возвращенных документов отсутствует акт, удостоверяющий национальность яхты.   Но  начальник  стал утверждать, что мне .были