Глава 2 ТИССУКАИ-Н-АФЕЛЛА

ный рефлекс заставляет змею бросаться вперед, открыв пасть, готовую ужалить. Такое поведение делает гадюку очень опасной, и поэтому обитатели Сахары, наученные опытом, ходят всегда глядя внимательно под ноги.

Поздним утром мы встретили человека из племени кель меддак который искал пропавшего верблюда. После обычных приветствий он пошел рядом с Джебрином, рассказывая ему местные новости Таким образом можно узнать, что происходит в радиусе 50 километров- где-сейчас тот и что делает та, каково состояние пастбищ в таком-то уэде и того или этого водоема, какие события произошли в Джанете и какова цена сахара в Гате, а также кто умер, кто болен, кто родился — всю светскую хронику Тассили. При каждой встрече обмен новостями возобновляется и продолжается добрых четверть часа Жители Сахары называют это «арабским телефоном»; работает он великолепно.

В 12.30 этот человек еще с нами; он так рад своей удаче — он, наверное, не ел со вчерашнего дня, поэтому спешит собрать дров и готовит кесру, а Джебрин ставит котелок на огонь, чтобы сварить шербу и согреть воду для чая. Опустошив один половину блюда, он ушел той дорогой, которой пришел. Привычка поесть на дармовщинку очень смешит Джебрина, который к этому привык. Разве при их бедности это не нормально? Впрочем, наши дорожные запасы всегда имеют некоторый избыток, чтобы предупредить разные случайности. Иногда люди, узнав, куда мы направляемся,'не колеблются провести в пути сутки, чтобы добраться до нас, а ведь туда и обратно — это сорок восемь часов ходьбы с главной целью: поесть досыта. На это нужно немалое физическое мужество, даже если учесть любовь туарегов к путешествиям. Постоянная борьба с голодом толкает их на попрошайничество, и, если они и остались совершенно в стороне от нашей потребительской цивилизации, они, без сомнения, были бы счастливы хоть немного воспользоваться ее благами, — ведь много веков они балансировали на грани выживания.

Мы добираемся до массива Уа-н-Агуба и поднимаемся на него по расселине с неровным дном, боковые стены которой украшены гигантскими носорогами и антилопами, принадлежащими к «периоду круглоголовых». Взбираемся по склону от площадки к площадке и попадаем на широкую террасу; там, в длинном полукруглом убежище, обнаруживаем весьма впечатляющие росписи. У подножия единственного во всем секторе дерева, баланита ¹⁷, на три четверти лишенного ветвей, свернулась гадюка; к счастью, я успел ее заметить прежде, чем она бросилась, и жизнь ее была прервана ударом трости. Два дня мы осматривали окрестности и брали на заметку росписи, большая часть которых относится к «периоду круглоголовых». Какой грандиозный музей это Тассили! Мы никогда всего не пересмотрим!

Далее мы направились в Та-н-Тартаит, служащий продолжением Уа-н-Агубы. Там нам попалась настоящая пещера, стены которой имели росписи самых разных эпох, а пол был покрыт зольным отложением, что обещало плодотворные раскопки. Скалистым лабиринтом по очень неровной дороге мы добрались до цирка Уа-н-Дербауэн, где увидели прекрасные ансамбли росписей «периода полорогих». Оттуда мы •отправляемся на Титераст-н-Элиас и вечером разбиваем лагерь около маленькой, засыпанной песком впадинки, где между камнями виднеется вода; вид у воды неаппетитный, но наши бурдюки пусты... Место приятное, здесь растет немного цветущей арты. Верблюды подкрепляются, а Джебрин вырывает из земли несколько корней для костра.

На следующий вечер мы приезжаем к Тамриту; там мы гостим у -племянников Джебрина в становище, где живет его дочь. Нас угощают диффой, похожей на хлебную лепешку, и вареным козьим мясом. По традиции Джебрин надевает свои чистые гандуры одну на другую и поправляет лигам. Он инстинктивно умеет драпироваться в лохмотья так, чтобы выглядеть весьма достойно. Джебрин торжественно располагается на старом грязном ковре, оставляет наших верблюдов на попечение мужчин и принимает визиты женщин. Туарегский протокол нарушений не терпит.