Глава 3 ТА-Н-ТАРТАИТ И И-Н-ИТИНЕН

исшествие. Когда Картерон собирался залезть в спальный мешок, его ужалил в руку скорпион, пригревшийся в тепле. Мы как раз укладываемся в тот момент, когда он подходит, заикаясь от волнения, к нашей палатке. Мы вскакиваем с постелей, зажигаем свет; я обильно поливаю его марганцовкой, а Ирэн варит ему очень крепкий кофе. Разбуженные неожиданным шумом, сбегаются другие сотрудники; некоторые шатаются спросонья. Разглядывают укус на руке, качают головами, дают советы. Картерон снова отправляется спать. Ночью я несколько раз подхожу к нему, считаю пульс. У нас в аптечных запасах есть противоскорпиоиная сыворотка, но врач посоветовал мне пользоваться ею только в самых крайних случаях, потому что инъекция вызывает обычно такие же болезненные явления, как и сам укус. На следующее утро Картерон завтракает с нами и кажется вполне живым; он ощущает слабую боль в руке, у него несколько увеличен паховый лимфатический узел, и мизинец в какой-то степени потерял подвижность. Я спрашиваю его, где скорпион; он приносит мне в коробочке прекрасный экземпляр, совершенно черный, с ядовитым жалом длиной около сантиметра.

«Ты как его убил?» —«Не знаю, ничего я с ним не делал, не ударил— вообще ничего...»

Насекомое и вправду совершенно цело. Кто бы мог подумать! Скорпион ужалил Картерона, и сам же от этого умер!

Немного позже такой же случай произошел с Пьером Мартэном, но и тут все обошлось без последствий.

Наконец-то явился Джебрин! Я ему наказываю, чтоб Билаля больше за водой не посылали, даже если тому это доставляет удовольствие. Жизнь входит в свою прежнюю колею, с той разницей, что настроение у всех несколько поднялось. Билаля все время навещают туарегские мальчишки и с восторгом слушают рассказ о его приключениях, который он не устает повторять. К Джебрину постоянно приходят в гости родственники и знакомые. Туареги племени кель-меддак проявляют к нам особенное уважение за старания, которые мы приложили, чтобы спасти Билаля.

В Джанете произошли весьма неприятные события. Получено известие, что отряд мехаристов, стоявший у ливийской границы, дезертировал, прихватив оружие и снаряжение. Другой отряд был распущен, но люди захватили вьючных верблюдов, находившихся на пастбищах. Командующий гарнизоном в Джанете взбешен: «Вот они, ваши друзья туареги! Хорошенькое дело!»

Я отвечаю, что на их месте поступил бы так же. Что такое в нынешней ситуации несколько верблюдов? И кроме того, наверное, долгие годы верной службы тоже чего-то стоят? Да и кто бы купил вьючных верблюдов, когда французы вынуждены уехать? Из уст в уста передаются распоряжения ничего не покупать у французов, что наносит ущерб многим семьям, которые счастливы были бы продать свой холодильник, а не бросать его здесь из-за нехватки транспортных средств.

Некоторые из тех, кто служил в армии, приходят к нам в лагерь, в их числе Мохаммед аг Брахим, который был с нами на Тиссукаи; он хочет наняться к нам на службу; его я беру, но всех, разумеется, взять не могу. Эти люди остались без жалованья. На что они будут жить и кормить свои семьи? Более того, они боятся репрессий и не смеют появиться в Джанете. Когда Мохаммеду приходится туда отправиться по нашим делам, он соглашается на это только в том случае, если я гарантирую его безопасность. Приходится пережить нелегкий период, но враждебности по отношению к нам мы не заметили ни со стороны тассилииских туарегов, ни со стороны населения Джанета. Все настроены скорее дружественно.

В И-н-Итинене, как и в Та-н-Тартаите, под одним навесом, стены которого были покрыты росписями «периода полорогих», я обнаружил культурный слой. Я произвел раскопки с помощью Пьера Мартэна, который не пожалел труда просеять все пылеобразные зольные отложения слоя. Здесь два очага, и в одном из них сохранилась на три четверти обуглившаяся козья голова.