Глава 3 ТА-Н-ТАРТАИТ И И-Н-ИТИНЕН

Но Билаль теряется и ничего    объяснить не может. Для него, так же как и для Маталя и других туарегов, тут все проще простого: он попал во власть дженуна или, по местному выражению, стал маджну-ном. Он шел, не отдавая себе отчета в направлении, и не особенно заботился о том, чтобы найти лагерь, от которого один раз был всего в ста метрах. Он полностью потерял понятие о времени и помнил только, что шел ночью и шел долго, потому что скалы были очень красивы в лунном свете! Рассказывая, он много раз подчеркивает эту странную, абсолютно фантастическую красоту; при этом воспоминании глаза его загораются, и кажется, он снова видит, как перед ним из темноты возникают иссеченные песчаниковые глыбы. В какой-то момент его начала мучить жажда. И тогда он увидел маленького мулой-мулоя — траурную каменку, хорошенькую черную птичку с белой головкой и грудкой, которую считают божьей посланницей, живущую обычно у водоемов. Билаль пошел за ней и действительно вышел к водоему, где Маталь и Картерон видели его следы, в гельте Тиуэрди-н-Гэргу; это глубокая выемка с резко наклонными и скользкими краями.  Зачерпнуть воды было нечем; он лег ничком, вытянувшись во весь рост, чтоб напиться, и соскользнул в воду. Дитя оазиса, он чуть-чуть умел плавать и, барахтаясь, как щенок, сумел зацепиться за берег и выбраться из водяной ловушки, едва в ней не утонув, что было бы почти невообразимым, но, по-видимому, не единственным случаем. Выбравшись на берег, он снял свои полотняные штаны, чтобы высушить их на камнях, а сам сел рядом отдохнуть в тени, в небольшом углублении скалы. Уже почти засыпая, Билаль увидел, что его штаны схватил шакал и удирает с ними. Мальчик побежал за шакалом, швыряя в него камнями, и одежду удалось спасти. Он вспоминает, что тут окончательно снял кеды, потому что ноги покрылись волдырями и было очень больно в обуви; он связал их за шнурки, повесил себе на шею — слишком ими дорожил, чтобы бросить, — и пошел босиком. Так Билаль продолжал идти, много раз отдыхая в подскальных укрытиях; его одолевала усталость, но больше всего он боялся уснуть, так как заметил, что за ним по пятам идут два шакала и, следовательно, пока он спит, они могут перегрызть ему горло, как они обычно делают с козами. И действительно, когда туареги его нашли, два шакала сидели на страже.

Я много раз слышал от кочевников Сахары, что шакал инстинктивно чувствует истощенного, умирающего человека и неотступно следит за ним в надежде поживиться. До сих пор я считал эти рассказы легендой, но после свидетельства Билаля и трех туарегов вынужден все же в какой-то мере поверить им.

Чтобы отметить удачный исход этого опасного приключения, которое вполне могло бы окончиться трагически, мы устраиваем маленький праздник. Мы не жалеем шербы и чая Для трех спасителей, и в свое становище они отправляются нагруженные всяческой провизией — чаем, сахаром, сардинами, вареньем, рисом, печеньем, постным маслом — короче, всем, что мы смогли только выделить из своих запасов; сверх того мы даем им еще хорошее вознаграждение, которое они вполне заслужили, но вовсе его не требовали, потому что старались не ради него. Действительно, во время этого тягостного происшествия все проявили большую сплоченность, а для туарегов немалые физические усилия были совершенно естественны. В Сахаре не оставляют человека на гибель, не попытавшись помочь ему, ведь каждому могут изменить силы, любой может попасть в неблагоприятные условия. Прежде чем уйти от нас, Борка говорит мне: «Благодарим тебя за подарки, которые ты нам сделал, но если бы ты нам ничего не дал, мы бы ничего не попросили. Здесь, в Сахаре, принято помогать людям в беде».

С этих пор Билаль считает меня своим вторым отцом; он говорит, что я вернул ему жизнь. Позже, когда мы возвратились в Джанет, он попросил свою семью пригласить меня на чай с финиками.

В один из последующих дней случается маленькое неприятное про