Глава 1 УЭД ДЖЕРАТ

Уэд Джерат был мне уже знаком. В 1934 году — после того как мой друг лейтенант Бренан, производя разведку со взводом мехаристов на плато Тассили, открыл там наскальные рисунки, — я посетил уэд вместе с географом Робером Перре.

Количество, разнообразие и размеры рисунков, которыми были испещрены оба берега, поражали воображение. На них была представлена вся нынешняя тропическая фауна: слоны, гиппопотамы, носороги, жирафы, антилопы, львы, обезьяны, крокодилы, водоплавающие птицы. Эти животные в наше время обитают намного дальше к югу, на просторах саванны и в экваториальном лесу; их изображения, высеченные на песчаниковых скалах, часто в натуральную величину, кажутся фантастическими среди этого выжженного солнцем ландшафта, и нужно сделать над собой некоторое усилие, чтобы даже мысленно представить их здесь.

Хотя Форт-Полиньяк очень удален от театра военных действий на севере, здешний гарнизон все же остается наготове. Только что приземлился «юнкере», прибывший, чтобы произвести обычную разведку в близкой к нам алжиро-ливийской пограничной полосе. Командующий гарнизоном Форт-Полиньяка капитан Годар, зная, что я питаю к таким полетам большой интерес, поскольку они могут быть очень полезны для работы, приглашает меня принять участие. Самолет выглядит ненадежно. Моторы пилоту удается завести не с первого раза—двигатель тревожно кашляет, из всех отверстий фюзеляжа валят клубы черного дыма и время от времени вырываются языки белого пламени, создавая впечатление, что сейчас-то все и взорвется. Когда мы набираем высоту пятьсот метров, Годар подмигивает мне, давая понять, что теперь он спокоен. Я тоже.

С нами летит туарег Амастан, приближенный и вероятный наследник амгара Тассили, Брахима аг Абакада. Этот высокий парень, ростом около 1 метра 90 сантиметров, величественно драпирующийся в великолепные гандуру и бурнус, чувствует себя так же спокойно в воздухе, как на своем мехари, по крайней мере в начале полета.

Мы пролетаем сперва над борджем Тарат, потом над Ти-н-Альку-мом на ливийской границе.

Амастан приготовил послание для своих становищ в этом районе и позаботился о том, чтобы взять с собой тяжелую железяку, к которой надо его привязать. Но он не смог правильно оценить расстояние и скорость полета: пока привязывал письмо, мы давно уже оставили позади его становища. О том, чтобы открыть иллюминатор в кабине и побеспокоить пилота или его помощника, не может быть и речи, и поэтому я выбрасываю пакет из иллюминатора заднего отсека, где помещается санитарный бачок. Скорее всего, это послание никогда не попадет по назначению, разве что чудом много времени спустя его найдет какой-нибудь кочевник. Но Амастан доволен, ему кажется, что он идет в ногу с прогрессом. Это не мешает туарегу испытать на себе последствия болтанки, которые он, впрочем, предвидел, почему и захватил с собой большой платок — им Амастан прикрывает рот, заглушая икоту, и в него же скромненько заворачивает останки своей последней трапезы. Самое главное для туарега—что бы ни случилось —не потерять лица. И тут их знаменитое покрывало поистине незаменимо,

«Юнкере» и вправду сильно болтает. Самолет получен еще по репарациям, он буквально на последнем издыхании. Крылья стонут от вибрации моторов. Честное слово, сейчас все развалится на куски! Отовсюду сочится масло, даже крылья им перепачканы. Кажется, это один из последних полетов перед окончательной отставкой. Нужно обладать недюжинной смелостью, чтобы летать на таком самолете, и немалым оптимизмом, чтобы доверить ему свои кости! За несколько месяцев разбились трое его собратьев; один из них, на котором я чуть не полетел, упал в Джанете; в нем погибло восемь человек.

Без всяких происшествий мы садимся в Джанете и проводим там ночь. На обратном пути пролетаем над вулканом Адрар, высшей точкой Тассили, и передо мной раскрывается панорама огромной сети уэдов; все они текут в направлении с юга на север и несут свои воды к уэду Илези. Зрелище феерическое. Повсюду блестит на солнце вода. Это больше не сухая,  бесплодная,  покрытая запекшейся  копкой  Гяхяпя    Кяк  по мановению волшебной палочки  

На следующий день переход был менее труден. Чем выше мы поднимаемся по руслу уэда, тем ниже уровень воды, а лежащие чуть наклонно плиты по обеим сторонам потока дают нам возможность двигаться увереннее.