Глава 1 УЭД ДЖЕРАТ

Я отдал Брахиму распоряжение приготовить двух верблюдов к 4 часам утра, но не раньше, потому что он со вчерашнего дня не ел и ему нужно восстановить силы. Брахим не возражает.

Пакую багаж, мне приготовляют тюк со слепками. Имя «важного лица» мне не сообщили, но я, сам не знаю почему, решил, что это министр Жак Сустель. Он всегда проявлял живейший интерес к моей работе; будучи этнологом и сотрудником, как и я, Музея Человека, созданию которого он способствовал всеми силами, он хорошо знает, что такое работа в поле.

Еще не рассвело, когда, сделав последние наставления членам экспедиции, я в сопровождении Брахима покидаю лагерь. Мы продвигаемся вперед так быстро, как нам позволяют обвалы, загромождающие ложе узда. О том, чтобы ехать верхом на верблюдах, не может быть и речи, мы их взяли, в основном, для груза. Мы идем, не останавливаясь, даже чтобы поесть, самым быстрым шагом и, изодрав в клочья сандалии, ровно в 18 часов подходим к назначенному месту встречи. Я падаю от усталости; чтобы подбодрить нас, Брахим заваривает чай. Джипа нет. Шума мотора тоже не слышно. Мы проголодались, а потому открываем коробку сардин и заглатываем ее в один присест. Машины все нет... Тогда я вспоминаю о разговоре Брахима с посыльным: вероятно, тот на свой лад передал его капитану.

В 19 часов по-прежнему ничего. Тогда, ведя верблюдов на поводу, мы направляемся к Форт-Полиньяку, которого и достигаем около 23 часов в чернильной тьме, что отнюдь не облегчило нашего пути. С рассвета мы проделали пешком около шестидесяти километров, из них две трети по камням.

Все огни в форте погашены, светится только одно окошко жилого дома. Постучав, я вхожу и застаю лейтенанта Б. в чем мать родила — он принял душ и собирался спать. Сначала он решил, что у него галлюцинация; на мой вопрос, почему за мной не приехала машина, он, придя в себя, объясняет, что посыльный, пересказав капитану свой разговор с Брахимом, сообщил, что я физически не смогу приехать, а потому посылать джип сочли бесполезным. Они даже телеграфировали в Джанет, чтобы на меня не рассчитывали.

Мы отправляемся будить Годара; тот выходит в пижаме, растрепанный, сердитый, и едва скрывает желание обругать меня за то, что я его столь бесцеремонно поднял. Я прошу дать мне что-нибудь поесть. В столовой ничего нет; за неимением лучшего лейтенант Б. открывает банку сардин!

Годар и его адъютант крайне раздосадованы этой неприятной историей, да и я не в восторге от того, что мне подложили такую свинью, заставив пройти пешком столько километров, хотя вполне можно было избавить меня от этой утомительной прогулки. Ну и все же, что теперь делать?

В полночь будят радистов для того, чтобы они попытались установить связь, во-первых, с Джанетом и предупредили о моем приезде, во-вторых, с Форт-Флаттерсом и запросили самолет, который мог бы на рассвете доставить меня в Джанет.

Я встал в пять часов и в шесть уже был на посадочной площадке. С собой я захватил корреспонденцию и ящик со слепками. На горизонте появляется маленький истребитель Дассо и приземляется, как оса. В него забрасывают багаж, я сажусь прямо позади пилота и не успеваю даже застегнуть привязные ремни, как мы свечой взмываем вверх. Мы держим курс на Джерат. Делаем два круга на высоте ста метров, чтобы на нас обратили внимание члены нашей экспедиции,— я вижу, как они, задрав головы, смотрят вверх,—едва не задеваем за скалы, и я выбрасываю мешок с почтой в боковое окошко.